Дети Линзы-3: Дети Линзы - Эдвард Элмер `Док` Смит

И наконец, открыт доступ в пещеру! К правителям, кто веками охотился на беззащитных велантийцев многих поколений, подвергал их изощренным пыткам и затем, подобно вампирам, высасывал из них жизненные силы, которые не могли сохраниться в их изувеченных телах.

Ворсел и его команда отбросили свое оружие. Велантийцы используют против правителей Дельгона искусственное оружие только в тех случаях, когда нет другого выхода. Правители запугали велантийцев до того, что холодный ужас охватывал их при воспоминании о тысячах зверски замученных предков, страх проник в самые сокровенные жизненные центры биохимической стуктуры. Но сильнее страха, уничтожая и преодолевая его, в них клокотала глубокая и яростная ненависть, какой никогда не знал ни один человек. Такая ненависть может быть утолена только беспредельной жестокостью, когда врага разрывают на части, чувствуя, как его жизнь утекает из-под сжатых рук, терзающих когтей, сжимающегося кольцами тела и рубящего хвоста.

Впрочем, лучше не вдаваться в подробности схватки. Здесь было почти сто дельгонцев, они становились безрассудно смелыми, когда их загоняли в угол. Их физическая структура была сходна с велантийской, поэтому многие из бойцов Ворсела погибли. Но на «Велане» было больше полутора тысяч, а пещера могла вместить меньше половины команды, так что велантийцев оставалось вполне достаточно для управления кораблем и его орудиями.

Ворсел позаботился, чтобы командир врагов не был убит его подчиненными. Когда сражение закончилось, велантийцы приковали единственного уцелевшего правителя к его же дыбе и распяли до полной неподвижности. Затем, изо всех сил сдерживая непреодолимое желание немедленно использовать дыбу по ее чудовищному назначению, Ворсел убрал экран, обернул хвост пару раз вокруг удобного выступа и оказался перед босконцем нос к носу. Восемь причудливых стебельчатых глаз свернулись спиралью, когда он запустил анализирующий мысленный луч в экран чудовища.

— Я мог бы использовать любую деталь адской машины, — злорадствовал Ворсел. Когда он прикасался к разным колесикам и рычагам, цепи слегка звенели, вспыхивали искры, растянутое тело правителя слабо дергалось — Однако не буду этого делать. Пока ты еще не сошел с ума, я заберу все твои знания.

Лицом к лицу, глаза в глаза, разум против разума — молчаливая, без малейшего движения катастрофическая битва началась.

Как мы уже знаем, Ворсел выследил и уничтожил многих правителей Дельгона. Он охотился на них, как на вредителей: убивал бомбами и лучами, когтями, зубами и хвостом. Но он не сражался с правителем — разум против разума — больше двадцати теллурианских лет — с тех пор, как он и Надрек с Палейна VII захватили живыми вожаков тех, кто охотился на матриархат Элен и действовал против Цивилизации из пещеры на Лирейне II. Ворсел никогда не вступал в смертельно опасную интеллектуальную дуэль без мощной поддержки — рядом всегда находился Киннисон или другой Носитель Линзы.

На этот раз Ворселу не нужна была помощь. Он не дрожал от нетерпения. Тело его было таким же твердым, как скала, на которой он расположился. Каждая клеточка и способность его мозга сосредоточились на том, чтобы подавить жажду мщения и слепую, неукротимую ярость велантийца, вдохнуть в него хоть немного милосердия и сострадания. Мысли Ворсела проникали через казавшиеся непробиваемыми защитные экраны правителя.

Линза Ворсела разгоралась все ярче, наполняя мрачную пещеру мерцающим полихроматическим светом. Настороженно ожидая возможного подвоха и ответного удара, Ворсел выпускал один умственный разряд за другим. Он окружил разум чудовища обжигающим, сильно сжимающим полем. Он сжимал его безжалостно и со страшной силой.

Правитель был побежден. Никогда раньше не встречавшийся с чужим разумом или жизненной силой, превосходящими его собственные, он знал, что потерпел полное поражение и понял, что наконец-то встретил полумифического велантийского линзмена, равного которому не было в его чудовищной расе. Правителя буквально парализовало от ужаса, кровь застыла в жилах — он был обречен на такую же мучительную смерть, которой сам предавал других. Он не заметил в мозге велантийца ни малейшего следа ужаса или страха смерти, что заставило его содрогнуться.

Старая поговорка гласит, что храбрец умирает лишь один раз, а трус — тысячи. Правитель во время смертельной схватки неоднократно был на краю гибели и тем не менее продолжал сражаться. Его разум был острым и мощным. На защиту своей осажденной личности он бросил все интеллектуальные ресурсы, все уловки и силу, имевшиеся в его распоряжении. Но тщетно. Безжалостный линзмен, невзирая ни на что, все глубже вторгался в его разум, проникал, сжимал, бил и резал, и постепенно разум правителя лишался поддержки.

— Эта станция… этот штаб… а значит, и я… здесь, чтобы причинять ущерб… весь возможный ущерб… торговле… персоналу… Галактического Патруля… и Цивилизации… всеми способами… — признался правитель, запинаясь, когда напористость Ворсела стала невыносимой, но признаний было недостаточно.

Ворсел решил захватить абсолютно все знания врага, и не хотел удовлетвориться меньшим. Поэтому он продолжал атаку до тех пор, пока защитные экраны правителя, больше не способные противостоять натиску, не исчезли полностью и обнажилась каждая извилина мозга и каждый фрагмент разума. Затем, не теряя времени на то, чтобы насладиться победой, Ворсел приступил к исследованию.

Прошло время.

Мчась через космос, на этот раз к определенной цели, Ворсел анализировал некоторые из фактов, о которых только что узнал. Он не был удивлен тем, что правитель ничего не знал о своих начальниках-босконцах, а также о том, что подчиняется приказам или что у него вообще есть начальники. Все это к тому времени было достаточно знакомо. Босконские психологи способные работники, и пытаться распутать все хитросплетения их подсознательных принуждение — пустая трата времени.

Однако то, чем занимались правители Дельгона, вполне очевидно. Этот форпост, несомненно, вносил неразбериху в торговлю Цивилизации. Корабли нередко сбивались с курса и были вынуждены делать посадку на пустынной планете. Одни корабли были уничтожены, другие — обобраны и ограблены в духе пиратов старого времени, третьих снова отправляли в космос, и их корпуса, механизмы и грузы оставляли нетронутыми. Однако никто из пассажиров и команды не спасался невредимым, а каждый десятый умирал по вине правителей, о чем хорошо знал Ворсел.

Сами правители не могли понять, почему им не удалось перебить всех, кто попадал к ним. Иначе их жажда активных действий просто не могла быть утолена. Правители знали только, что что-то ограничивает число погибших от их рук примерно десятью процентами.

Ворсел усмехнулся при этой мысли, хотя он восхищался квалификацией психологов, способных наложить такое ограничение на их непокорные умы. Такова была работа босконских верхов — они распространяли хаос все шире.

С остальными жертвами правители только «играли», но такая игра меньше нравилась правителям, чем пытки до смерти, хотя и мало чем отличалась от пыток. Ни одна из жертв не могла, пройдя испытания, сохранить воспоминание о том, что с ней произошло. Они не были полностью безумны — некоторые только частично. Однако все становились… другими — изменялись, трансформировались ужасным образом. Среди них не было двух похожих. Как оказалось, каждый правитель старался со всей своей сверхъестественной силой превзойти других в создании существа, которое никогда еще не встречалось ни на суше, ни на море, ни в глубинах космоса.

Ворсел тщательно изучил деятельность правителей и многое другое. Он решил направиться к «Адской дыре в пространстве». Дельгон — планета правителей, которых он только что уничтожил — это не то место.

Однако Ворсел знал, что на самом деле Адской дырой была пещера правителей, и он — их убийца, непревзойденный в обеих галактиках, — имел все необходимое для уничтожения любого числа "правителей. Можно считать, что с Адской дырой тоже покончено.

И именно тогда к нему пришла четкая, кристально чистая мысль.

— Ворсел! Это Кон. Что там происходит, старый ящер?

Глава 3

КИННИСОН ПИШЕТ КОСМИЧЕСКУЮ ОПЕРУ

Все линзмены второго уровня располагали одними и теми же фактами и данными, на основе которых они могли строить теории и делать выводы. Каждый делился своими находками, опытом и выводами с остальными. Они обсудили в ходе широкого четырехстороннего обмена все аспекты босконской проблемы до мельчайших деталей. Тем не менее подход к решению проблемы и цель атаки, выбранная каждым в отдельности, были строго индивидуальны.

Кимболл Киннисон имел бескомпромиссную натуру. В случае необходимости он мог использовать обходной путь, но при малейшей возможности предпочитал действовать прямолинейно. Простота и недвусмысленность подхода к решению проблем нравились ему гораздо больше, чем туманные, расплывчатые планы.